Я думал, что это пожилая женщина ведет переговоры с с узбеком-маляром, чтобы побелить свою кухню, но на самом деле это королева Великобритании разговаривает с наследным принцем Дубая.

Нарядные первоклассники первый раз выходят из стен школы, рискуя получить кирпичами по голове...

В нашем ковидном отделение, в прочем, как и в каждом нашей больницы, имеется мобильный телефон, на который звонят родственники, чтобы узнать про своих лежащих в отделение мужьях, жёнах, папах, мамах, бабушках и дедушках. Такой обычный сотовый - маленький прямоугольник черного цвета. Он часто звонит. Никто его брать не любит. Руководство дало указание отвечать на все звонки.

В этот день телефон разрывался. На трубке - дама, требующая к телефону только заведующую. Все это - официальным тоном, близким к раздражительному. Так получалось, что они по времени не совпадали: или дама звонит, а заведующей нет, или последняя на месте, а телефон молчит. Наконец ближе часам к 6 вечера ее звонок пересекся со стоящей в дверях и уходящей домой заведующей. Ее рабочий день закончился два часа назад. Сегодня в отделение за день умерло четыре пациента. Она в течение целого дня моталась из отделения в реанимацию и обратно, потом она отзванивалась родственникам, чтобы сообщить им об умерших. Также, помимо этого, уже в конце работы у нее была долгая беседа по телефону с дочкой тяжёлого пожилого больного, который несколько дней категорически отказывался есть - бывает при коронавирусе такой период с полной потерей аппетита. Она терпеливо объясняла в эту черную трубку, что мы все делаем для того, чтобы он ел и что ему надо передать из дома. И вот теперь я даю ей ещё раз этот телефон. Она смотрит - сначала на трубку, потом на меня - усталым взглядом и обессиленно, почти шепотом, просит ответить самому. А тебе вот только что сестры передали из реанимации историю умершего пациента, - это уже пятого за сегодня - и надо на него написать посмертный эпикриз. И ещё у тебя куча бумажной работы - дооформление документов по трём умершим больным. Встаю из-за компьютера, отворачиваюсь в сторону, говорю, что заведующая уже, к сожалению, ушла и спрашиваю в трубку, какой у нее, - звонившей - вопрос. Требовательный голос интересуется состоянием тяжёлого больного, которого положили три дня назад и которого сразу же после поступления перевели в реанимацию. Она за него очень переживает, она сегодня целый день не может узнать о его состоянии. Это ее папа. Она называет фамилию, называет его имя и отчество. Ты уже видел фамилию этого человека, - она стоит на истории, которую тебе только что передали из реанимации. Он поступил через неделю после начала болезни. Поступил с тяжёлой пневмонией, с 75-процентным поражением лёгких, с температурой за 38, у него был многолетний сахарный диабет и очень высокие сахара. Это то, что я успел прочитать за те несколько минут, что держал историю в руках. Три дня его в реанимации пытались спасти, три дня колоссальными усилиями ему дали прожить, и вот сегодня в два часа дня его не стало.

Говорю в трубку, что скончался. Называю время. Чтобы тебя услышали через респиратор, приходится эти слова почти выкрикивать. На том конце требовательный голос смолкает. Возникает недолгая пауза. Потом из трубки слышится какой-то то ли жалобный стон, то ли вздох. И после этого - непрерывно, на одной протяжной ноте: "Скажите, что это неправда!" - непрерывно, настойчиво, несколько раз подряд. Потом, - через паузу - уже со слабой надеждой в дрожащем голосе на той же ноте: "Ведь это же неправда?.." И ты не понимаешь, как прервать этот льющийся из телефонной трубки стон и глухо, через респиратор повторяешь, - отрезая призрачную надежду: "Он умер. Сегодня. В реанимации". Добавляешь уже от себя: "К сожалению". А из черной трубки снова и снова пробивается этот протяжный вопрошающий стон. И ты не знаешь - что туда ещё говорить, надо ли говорить, и чем можно успокоить этот рвущий душу тихий крик. Слова от усталости подбираются с трудом. Стараешься сказать почетче. Говоришь в этот черный прямоугольник, - исходя из того, что ты понимаешь и знаешь, - что папа ее был тяжёлый, шансов было мало, их почти не было, что-то ещё говоришь, мысленно боясь повторения оттуда этого стона. Она слушает, - уже молча, беззвучно, не перебивая. В трубке стоит пронзительная тишина, связь отключается, трубка положена.

Потом она ещё раз перезвонила. Все, что она спросила - это когда можно забрать папу из морга и ещё про его вещи - уже совершенно другим - глухим, погасшим, внутренне прогоревшим голосом.

Утро, звонок телефона. я-Я, звонивший -З
З -Доброе утро, можно я к вам прийду вечером чай попить? Я, люблю к чаю пряники!!!!
После 5 секундного зависания, во временном континууме, и уже с небольшой агрессией в голосе.
Я - А, Вы кто? И собственно, что Вам надо?
З - Вас, беспокоит центральная городская библиотека. Вы, у нас, два месяца назад взяли такие-то, такие книги и не вернули. Если у Вас нет времени, я могу сама прийти и забрать их у Вас.
Я - после чувства, неловкости. Ой, простите!, забыла!, сама сегодня Вам принесу.
Прийдя в библиотеку вернуть книги, принесла большую шоколадку.
Библиотекарь, милая женщина с хорошим чувством юмора, сказала, что после обзвона должников с таким текстом, 90% приносят книги в тот же день и в дополнение чего-нибудь к чаю ( к слову она совсем не любит пряники, но многие именно их приносят). Месяц до следующего обзвона должников, все сотрудники библиотеки гоняют чаи со сладким дополнением.

#comment_178898608